Память
То, чего я не помню – никогда не было
11. 02.07
Наверное, я графоманка. Точно сказать не могу, но всё на это указывает. Постоянно пишу. Постоянно. Была бы ручка и бумага – и я счастлива. Боготворю людей, подаривших мне толстенный блокнот и огромный запас чернил. Из этого следует, что ужасный момент прострации, когда у меня нет главного, теперь, в моей жизни, отсрочен на неопределённое время, слава богам. Страшно вспомнить дни и часы, когда меня лишали возможности исписывать бумагу чёрными, синими, фиолетовыми… (а всё равно какими) чернилами. Весь сонм мыслей в моей несчастной и свободной от воспоминаний голове выстраивается в стройный ряд и выдвигает одно единственное требование: «бумаги и чернил!».
К счастью, стражи и хранители моего тела и памяти вспомнили и о моей душе, вовремя осознав и свою несомненную выгоду из моей страсти к письму. За свою заботу они, стражи и хранители, попросил лишь об одном: читать то, что я пишу. Якобы им интересно. Да мне самой было бы интересно читать то, что я пишу, вникнуть, наконец, в эту графическую истерику, но у меня нет такой возможности, я просто не успеваю: страницы перелистываются одна за другой, буквы выскальзывают тонкой чернильной струйкой и, поблёскивая, исчезают в моём уже тёмном и, думаю, навсегда неизвестном, прошлом.
11.02.07
У меня есть всё, кроме памяти. Меня окружает огромное количество людей, но я их не знаю или забыла – для меня это теперь едино.
Я даже не знаю, какое сейчас время года. Когда завтракаю, обедаю или ужинаю – гляжу в окно – а там серо. Темнее только в моей голове. И никто из стражей моих и хранителей не скажет мне, что там такое за окном. Во всяком случае, утверждают они, до тех пор, пока я не вспомню, как меня зовут. Нужно ВСЕГО ЛИШЬ ВСПОМНИТЬ своё имя. Вот такой вот кнут. А пряники я сейчас держу в своих руках и вывожу торопливые каракули, боюсь не успеть за мыслями, уж очень они у меня резвые, мысли-то. Может быть, когда-нибудь, они с собою принесут и вспоминания, и скромно так, тихо изложат их на бумаге во славу и хвалу неведомых богов.
12.02.07
Я знаю, это очень странно, что я говорю, пишу, «боги», когда большинство молится единому, но я не помню, кто это. Я ведь ничего не помню, ни времени года, ни к какой религии себя отнести. Иногда некая мысль посещает меня снова и снова: может быть и хорошо, что теперь ничего не помню, не знаю и не понимаю. Не помню, как выглядит смена сезонов, сколько раз она происходит, пока не замкнётся круг, поэтому для меня он не замкнут, не помню, как меня зовут, ведь тогда я не смогу пойти ложной тропой, отозвавшись на предательский зов, я не помню имени божества, которому поклонялась ведь теперь я каждой клеточкой своего существа ощущаю то, что не смогу описать одним лишь словом, а выражусь несколькими: добро, свет и всепоглощающую силу, которая оберегает меня. И даже если от меня самой, я благодарна ей.
Возможно, знание-память – это то самое шестое (или седьмое?) чувство, которое притупляет все остальные, и когда по какой-то причине влияние его ослабевает, обостряются другие, тогда человек получает уникальную возможность по-настоящему почувствовать себя и весь мир, всю вселенную, каждую живую душу, пропустить все чудеса света через решето себя и возродиться цельным совершенным разумным существом, преисполненным тем самым, что есть в каждом из нас, Тем Кто Есть в каждом из нас и мы есть частицы Его — Добра Света и Всепоглощающей Силы.
13.02.07
Я только сей час поняла, что меня, не побоюсь этого слова, пичкают информацией или же вымогают её из меня, копаясь, в уютном неведении моего сознания. Это вызывает странное желание противостоять этому потоку навязчивого знания.
Почему я обязана называть вещи и явления чужими именами? Так кто-то придумал, не я. И этот «кто-то» чужой мне человек. Я хочу давать имена тому, что есть в моём мире, на чужой я не претендую, там тоже будет кто-то, называющий свой мирок чужой вселенной. Это его воля и его гармония. Моя гармония – в этой бумаге и этих чернилах. И в моём мире я умею только писать, и абсолютно не умею читать. Мне этого не дано. В моём мире существует единое время года и у него, догадываюсь я, не одно лицо, и мне ещё предстоит знакомиться со всеми его лицами. Со всем лицами времени. И люди, оберегающие моё тело и душу, хранящие мой покой, носят совершенно подходящие для моего мира имена, тёплые и надёжные, и я не стану звать их холодными стандартными печатками, клеймить обыденностью, принадлежащей кому-то другому. И этому кому-то у меня нет никаких оснований верить.
Ведь если хорошенько поразмыслить, когда мы начинаем говорить, знакомимся с неведомым нам миром, мы учимся произносить те звуки, которые произносят все вокруг запоминать то, что нужно помнить ради других, называть мир вокруг так, чтобы тебя понимали другие. Но так почему-то не происходит. Не случается, как ни старайся. Другое сознание, чуждый менталитет, обряды, традиции, свод законов… и сколько языков не изучай – ты всё равно будешь чужим. Всё равно. И даже я это понимаю, хотя и не помню. Понимаю и отказываюсь принимать. Рамки, ужасные рамки, навязанного нам с детства знания, надевают на нас шоры, лишая возможности глядеть по сторонам, а лишь ускорять и замедлять шаг по жизни, послушно следуя плети неведомого или невидимого, из-за ограниченного зрения, всадника.
У меня появилась возможность снова вернуться в детство сознания. Сбросить того, кто мною помыкает, избавиться от шор и прислушаться… пока только прислушаться. Потом понять. И только после – смело оглянуться. И я буду готова к тому, что увижу. Я поверю тому, что услышу. Я назову всё своими именами.
22.02.07
У меня появилось новое чувство. Такое странное и по всем признакам оно похоже на воспоминание. Но это не оно. Ведь я не помню ничего, но как бы вспомнила, что вспомнила… вот как-то так. И это полувоспоминание связано именно с чувством, ощущением, что я была свидетелем некоего события… которого не было. И вот это-то я знаю точно. Не было. Ничего не произошло из того, что должно было, и именно я стала тому свидетелем. И самое удивительное, что вся эта история несколько жутковата, быть свидетелем несбывшегося, но я чувствую себя абсолютно нормально. И меня это свидетельство и это несбывшееся не тревожит никоим образом. Вот такие вот игры моего необычно забывчивого разума. Тем не менее, это уже что-то. При амнезии и полувоспоминание — событие.
15.03.07
Уже два дня сверху льётся вода. Это называется дождь. Он ИДЁТ. Хотя он не приходит и не уходит. Только идёт. Не шагает и не бежит. Но длиться и продолжается. Это явление длительное, даже если оно длиться две секунды.
В одном из языков есть такое понятие как «длительное время» и, оно отличается от «постоянного, регулярного» и обозначает то, что происходит сейчас, в этот миг. А я сейчас пишу — это «континиус», секунду спустя я всё равно скажу, что в тот миг я совершала написание текста и не смогу сказать, просто писала, и это немного странно, но мне абсолютно понятно. Может, потому что я сама сейчас нахожусь в континиусе и не могу сказать, что делала и что буду делать. Я живу мгновением, даже не днём. Я живу от одного смыкания век к другому, и он равен, примерно, двум словам в моём дневнике. У меня пока нет «было» и «будет», поэтому моя жизнь смыкается круглым и абсолютно замкнутым колечком вокруг моей ленивой головы.
А дождь мне очень нравится, он похож на одноклассника, который сдержанно строит рожицы, пытаясь подсказать правильный ответ. А я сейчас у доски и никак не могу его понять. То ли он плохо «подсказывает», то ли я не знаю «темы».
15.03.07
Сегодня мне приснился сон, который я помню до сих пор. Сначала я даже не поняла, что сплю. Как обычно, сидела на кровати, в своей комнате, на коленях лежал блокнот и я писала. А вторую половину комнаты почти не видела, её от меня отделяла стена дождя, он шумел как ливень, но его поток был сплошным, как стекло, вернее, как простынь, на которой невидимый кинопроектор показывал кино. Я щурилась, вглядывалась, но единственное, что смогла различить – густой ярко-зелёный лес. Мне было хорошо и уютно с дождём в комнате. А потом вдруг поняла, что кинопроектор – это я самое. И проследив за лучами, мой взгляд снова вернулся к блокнотным записям. Ручка остановилась, и я принялась листать. Его страницы были полны. Блокнот был исписан до конца, но подчерк был другой. Мой, но другой. Я убрала руки и блокнот захлопнулся. Всё. Не знаю, имеет ли смысл что-то писать? Ведь всё уже написано.
Написано мною.
26.03.07
Почему-то только сегодня поняла, что ни разу не приближалась к окну. Я подошла к самому стеклу, близко-близко прислонилась, пытаясь увидеть больше, чем оно могло мне показать. Окно моей комнаты очень высокое, подоконник доходит почти до пояса, я на нём долго сидела и, казалось, в тот момент я смотрела в себя. И во мне был свет, как во сне, маленький проектор, только пока он ещё не работает на полную мощность. Я ни о чём не думала в тот момент, просто заоконье отпечатывалось в моём сознании как золотое теснение на обложке книги. Пока страницы её пусты, но обложка яркая, переплёт твёрд, словно камень, поверхность лощёная… Страницы моей книги белее снега, буквы будут чернильно-чёрными, название простое и запоминающееся… вот только какое? Сейчас не важно. Единственное, что знаю – на обложке – сад, богатый, цветущий, роскошный. Листья, налитые соком, тянут ветви своим весом, трава похожа на ярчайший изумруд. Сквозь все оттенки зелени пробиваются тёмно-коричневые шершавые стволы. И обязательно добротная лавочка с коваными ножками, они у основания покрыты мхом…
Я соскочила с подоконника и принялась писать… Пишу о том, что чувствовала, видела, о чём думала – что помню. Это интересно.
26.03.07
Сегодня снова приходила одна из моих хранительниц. У неё глаза голубого цвета, как и халатик, маленький и аккуратный. Хорошая улыбка и имя, которое я никак не могу запомнить. А меня она называет «ангелом» и гладит по щеке, потом отдёргивает руку и, смеясь, уходит. Мне это и нравится, как всякому живому существу приятна ласка, и в то же время вызывает странное чувство тревоги, словно я сплю, и меня пытаются разбудить мои же сны. Удивительно, но я снова пишу о том, что было.
27.03.07
Я бы хотела писать каждый день, но не получается. Меня очень часто тестируют. Уже меньше выкачивают крови, но подключают к «железу» так же часто. Говорят, у них я первый человек, который забыл не только своё прошлое, но и многое из того, что люди «впитывают с молоком матери». Может, это потому что я отказываюсь называть их врачами и подобными кличками. Или всё-таки из-за того, что я никак не могу вспомнить, какое сейчас время года? Собственно, зачем мне это, если на улицу мне и носа показать нельзя? Может, читатели мои, всё-таки пустите? Как я могу вспомнить что-то на расстоянии? Мне необходима атмосфера, эффект присутствия, так сказать… а?
28.03.07
Только что я побеседовала с одним из стражей моих, что называется «по душам». Таким образом мы беседуем довольно часто. Он милый довольно, но говорит со мною, будто лекцию читает. Так неприятно, когда твой собеседник всё знает заранее. А он знает. Кивает всё время, улыбается, а взгляд отсутствующий такой, сразу портится настроение, и я физически чувствую, как моя ракушка скручивается в тугую спираль, и я прячусь в этой завитушке, поджав губы. А так нельзя, стражи мои и хранители. К вашему сведению, зритель довольно часто замечет, когда актёр «раскалывается» на сцене, во время спектакля, когда отходит от сценария и «заметает следы», «оступившись» в тексте… и не стоит успокаивать себя, что «народ схавает»! Он-то «схавает», но потом начнутся душевные «колики» из-за некачественного «продукта» сценического происхождения и больше не обратиться к вам за духовной пищей, ведь она теперь ему не по вкусу. И не поможет потом вежливое «всего доброго» и хозяйское похлопывание по плечу, словно мы старые приятели. А мы не приятели, хотя могли бы ими стать, если бы вы, Страж Разума Моего, проявили к моей персоне обычный искренний человеческий интерес.
29.03.07
Наверное, интересно, почему я, не помня времени года, числа и всего остального, указываю вот эти вот цифры перед каждой отдельной записью?
Я подсматриваю в ваших записях, дорогие мои стражи и хранители. Каждое утро, вы, осматривая меня, делаете записи в своих книгах, я их вижу, и ещё многое могу там прочитать из того, что мне знать не следует. Позаботьтесь об этом, и припрячьте от меня то, что мне знать сейчас не положено. Пожалуйста. Ведь халатность не украшала ещё ни одного специалиста.
30.03.07
Теперь я знаю, где живу. Думала, это клиника для душевно… не вполне благополучных личностей (вот это изворот!), а оказалось всё намного приятнее. Это пансион, место отдыха для подуставших от жизни мирской людей. И сдаётся мне, для людей далеко и глубоко обеспеченных. У меня в комнате довольно дорогая аудиотехника, даже караоке есть, только желания пользоваться нет. Это какая-то детская забава. Вот если бы кто-то кинопроектор достал… хотя, и этого не нужно, я сама себе кинопроектор.
Я спрашиваю, почему меня не выпускают на прогулку, а они говорят, что я могу выходить когда и куда мне будет угодно, только мне следует одеваться, а я, дело в том что, не знаю во что. Я не помню, к своему ужасу и смеху, как выглядит одежда. Я понимаю, что это то, чем я должна прикрыть себя, дабы уберечь здравый рассудок других, но даже осознание этого не помогает мне вспомнить. Правда, я знаю, что есть халат, пижама и даже тапочки, но этого мало. В этом, в неизвестно какое время года, не выходят. И даже если я вспомню что-то, я не знаю, что надевают в теперешний сезон, ведь и его я не узнаю!
Сначала писала, было даже забавно, сейчас мне не до смеха. И это мягко сказано. Меня эта ситуация начинает выводить из себя… да, кстати, а я ведь так себя и не видела. Уже два месяца, как я забыла всё, а мне меня ещё не показали. Я ощупывала лицо, шею… — всё, насколько я помню, на месте. Лицо, правда, какое-то… как бы это описать-то… грубоватое… может крем надо? Наверное. Дайте мне питательный крем. Подпитать то, что мне нельзя видеть. Хотя, по-моему, посмотреть стоит.
02.04.07
Ой, теперь я знаю, почему мне не разрешают на себя смотреть. Во-первых. Мне нужно вспомнить, как эта штука, в которую смотрятся, называется. А ведь что странно, я помню, как она выглядит, но её нет ни в моей комнате, ни в ванной, ни в одной из светлиц, где я встречалась со стражами моего разума. Они утверждают, что я ещё не готова себя видеть – это, во-вторых. Забавно, значит, их, чужих, я видеть готова, вернее, меня даже никто об этом не спросил, а просто явились пред очи мои. А себя, меня, то есть, самую любимую мою и дорогую, видеть рано. Неужто, правда, такая страшная? Право же, это даже немного смешно. И я не собираюсь мучиться догадками, и уж тем более, бояться себя самое. Я буду злиться на стражей и хранителей, да на вас, и вы дождётесь, что я стану называть вас «медиками». Избито. Неинтересно. Как старая потёртая чужими ручищами и потрёпанными подкладками многочисленных карманов и кошельков монета.
03.04.07
Ладно, можете не давать мне смотреться в зеркало (да-да, я вспомнила, как эта штука называется, видимо, злость – положительная для меня эмоция). Но это только ваша, МЕДИЦИНСКАЯ, проблема, во-первых, и чисто человеческая, по моему мнению, отрицательная, черта характера. Настоящие хозяева своего слова, что захотели с ним, то и сделали, эдакие давания-забирания. А я, в свою очередь, привыкла выполнять обещанное, милые мои МЕДИЦИНСКИЕ РАБОТНИКИ…
Ну как? Уже появляется чувство поношенности, затроганности и потёртости? Или оно не пропадало?
Тем не менее, хочу вас известить о том, что я достоверно знаю, как выгляжу. Думаю, что со временем даже смогу нарисовать своё отражение. Правда, точно знаю, что изменилась. Первое, что заметила – волосы, раньше они были длинные, доходили почти до половины спины, светло-русые, почти белые, и очень мягкие на ощупь. Сейчас мои волосы довольно короткие и жестковатые. Не помню, почему пришлось постричься, но тот, кто обрезал их, явно обладал тяжелой рукой. Волосы довольно медленно растут, хотя и густые. У меня бледно-розовые губы и серо-голубые глаза. У меня никогда прежде не было проблем с мужчинами, то есть, у меня всегда было довольно много поклонников, но я долго выбираю. Что касается чувств… Внутри меня постоянно находится некий комок, который заставляет капризничать в присутствии противоположного пола. Это определённо обида. И определённо на любимого человека. Она очень сильная. Комок очень жесткий. Я не помню, что это, но даже эти воспоминания неприятны.
05.04.07
Меня преследует тревога. Боюсь писать об этом, чтобы медработники не засуетились. Не стоит. Просто относитесь ко мне должным образом. Если что-то нельзя, объясните почему. Я и так изолирована. Человек без памяти всё же человек. И вам следует об этом помнить.
05.04.08
Я так хочу начать всё с начала. Самого-самого. Чистого-чистого листа. Написать свою жизнь красивым аккуратным почерком, чисто чёрным по ясно-белому. Чтобы просто и понятно… и невообразимо замечательно.
Я так устала вспоминать и кажется уже, что в моей жизни кроме последних двух месяцев ничего и не было. Вот такая я аномалия. Я родилась 2 месяца назад в загородном пансионе. Я просто новое существо в этом мире. Ребёнок во взрослом теле. Научите меня жить. Не заставляйте вспоминать то, чего никогда не было.
07.04.07
Когда глаза я закрываю
Пред мною – тёмный коридор
И за дверями обитают
Волненья памяти годов
Они навеки заперты теперь
Я позабыла код и потеряла ключ
Я слышу эхо собственных шагов
Но с места сдвинуться отчаянно боюсь
Разбита лампа масляных надежд
Моё лицо во мраке скрыто
Я продолжаю быть чужой
А предо мною дверь уж в коридор закрыта
10.04.07
Что-то мне как-то тошно стало. Нужно это дело бросать. Я права или я права (какая-то фраза чужая)? Нельзя смотреть на себя, ну и ладно. Не медуза же я Горгона, змей нет, волосы на голове растут, слава Творцу, и не Василиск я ни какой, персонал смотрит мне в глаза и продолжает двигаться как прежде. Некоторым даже нравится на меня смотреть… Да уж. Память теряешь, а инстинкты на месте остаются. И свои чувствуешь и чужие без слов понимаешь. Может, вот оно? Вернее, вот он и есть? Язык. Уникальный и универсальный. Совершенный язык инстинктов. Речь подсознания. Ступени чувств. Их 5, 6, 7… Их бесконечность. Может быть, библейская притча о наказании, когда Господь разделил людей, непониманием друг друга… Может, тогда появились не иностранные языки, а речь вербальная как таковая? До слов были чувства, инстинкты на уровне сознания. Телепаты получили в наказание звуки речи и от безысходности, а может и от безделья, принялись слагать их в слова и фразы и каждый по-своему, по-разному. Это оказалось легче, интереснее, за словами проще скрывать чувства, эмоции, инстинкты и это ушло из сознания, чтобы затаиться где-то под ним до такой степени, что сейчас для нас стало загадкой, и мы её успешно разгадываем, строим теории, подтверждаем… А ответ всегда кроется в вопросе. Решение очевидно. Оно просто разлеглось перед нашими глазами и устало ждёт, когда мы его заметим. А, между прочим, ему может и наскучить. И никакие яблоки сорта «эврика» не упадут на наши головы, если мы будем продолжать дремать под бесплодным деревом. Будем просыпаться?
17.04.07
Мне сегодня приснился сон. Очень простой образ. И очень яркий.
Я вышла в сад прямо через окно. Я не чувствовала ни холода ни тепла, только запах. Мягкий, тёплый, терпкий, горький, очень приятный и у него, у запаха, был цвет коричневого золота, почти чёрный. Он был всюду этот аромат. Похоже, мой любимый. Я бы его точно узнала наяву. Но есть ли он в реальности? Да это не важно, дело не в запахе. Дело в том, что в саду во сне я вышла и села на лавочку, я давно хочу это сделать и посмотреть на своё жилище с той стороны. Так я и поступила. Сажусь, улыбаюсь и думаю, вот сейчас-то я на себя со стороны и погляжу и зеркала не нужно. Села, смотрю, а вместо здания и комнаты моей – огромный камень. Стоит, переливается, я такой где-то видела, у него ещё какое-то авантюрное название. Смотрю, удивляюсь, как вдруг — треск страшный и камень внезапно раскололся. Я проснулась. Вроде бы ничего страшного, но было так жутко.
22.04.07
Теперь я не испытываю непрерывного желания писать, и не чувствую в этом занятии жизненной необходимости. Так скоро прошла эта своеобразная одержимость. А казалось, она будет длиться вечно. Хм… такое ощущение, что вот эта мысль (а казалось… вечно) меня уже посещала, только имела она отношение к другому событию… Или другой одержимости? Возможно, это связано с некой обидой, о которой я уже писала, той обидой, что колючим комочком сидит внутри. Даже сейчас. Даже не зная причины её существования, она невыносимо мне досаждает. Как же избавиться от неё? Чтобы такое выдумать? Нужно подумать. Перечитать, возможно, увижу очередной загадочный сон и сумею дать ответ. Хотя бы на часть вопросов, мучающих меня.
22.04.07
Я неприятно удивлена. Я истеричка. Ну, надо же было такое написать?! Неужели не ясно, что курс лечения, который я прохожу, не даёт результатов? Становится только хуже, по-моему. Чего стоит только строчка: «А предо мною дверь уж в коридор закрыта». Какова? Да, я действительно стою за порогом собственной жизни, и все воспоминания плотно заперты, двери тяжелые, замки страшно кодовые, а я не медвежатник, мне их не взломать до конца моих бессмысленных дней. Я не могу сделать шаг, чтобы перейти на ту сторону, хотя бы попасть на территорию памяти, хотя бы рассмотреть двери и присмотреться к замкам. Ноги чугунные, словно вросли в землю, а руки слишком короткие и слабые, чтобы остановить захлопывающуюся дверь и её скрип так действует на нервы. Я знаю и боюсь, скоро раздастся финальный щелчок и не останется сил, чтобы хотя бы как следует стукнуться головой о последнюю дверь и не останется зрения, чтобы рассмотреть этот замок и не хватит разума, чтобы его взломать. Изоляция. Безумие. Одиночество. Камень не расколот. Он раздроблен. Он становится пылью.
23.04.07
Я сегодня спала без снов. Не знаю, что я думаю по этому поводу. Снова приходила женщина, работник этого пансиона, та, которая всё время гладит меня по лицу. Теперь она проводит рукой по щеке, обязательно касается слегка моих губ, как бы случайно, но я точно знаю, что она следит за моей реакцией. Зачем ей это? Или это ещё один тест? На мою ориентацию? Не думаю, что мне это сейчас необходимо. Сейчас я существо без пристрастий и, наверное, без пола. Существо без прошлого и будущего. Без амбиций и мечты. Без желаний. Действительно, вот сейчас я уже не хочу писать, в моей душе кончились чернила…
15.05.07
Сегодня меня, в очередной раз, сопровождали на «допрос». Никак не могут выбить из меня признание. Отличный я сейчас шпион, самый лучший агент – не выдам ни военной тайны, ни государственной, ни пароли, ни явки. Запамятовала. Вот так забавляюсь с забавнейшими из отечественных медиков от 3-х до 5 раз на день.
Интересный момент, я ещё ни разу не видела людей, которые убираются в пансионе. А сегодня столкнулась с маленькой девушкой, она как-то мельком и испуганно глянула на меня и проскочила мимо. Знакомое у неё лицо. Возможно, я всё-таки видела её прежде? Но это не имеет значения, важна её реакция на меня – значит, я действительно плохо выгляжу. Поэтому мне не дают смотреться в зеркало. Мне плохо.
16.05.08.
Уколите меня каким-нибудь наркотиком, дайте покурить кальян с ядовитой травой, принять антидепрессант… Я хочу биться головой о стену, а бьюсь в подушку носом. Мне плохо. Я урод. Снова столкнулась с той девушкой, которая убирала, она увидела меня и так испугалась, что перевернула ведро с водой, а потом и вовсе убежала. Я страшное существо. Может, у меня вообще нет лица? А что? Нет памяти – нет прошлого. Нет имени – нет лица. Я никто. Меня нет. Есть только рука, которая приводит в движение перо, и оно чиркает по бумаге, выводя непонятные никому каракули. Я призрак себя. Мне плохо.
18.05.07
Я вспомнила «пальто» и мне его дали! Я вышла в сад, а там дождь и очень неожиданно попросила ЗОНТ! И мне его дали!!! Некоторое время я бродила по саду и это было здорово. Потом я сидела на лавочке поросшей мхом. Я ошибалась, что у меня нет мечты, и поняла это, только когда она сбылась. Я сидела на лавочке и глядела на своё пристанище. Как во сне про камень. Мне нравилось то, что я видела. Милое здание. Я довольна ещё и тем обстоятельством, что медсестра, сопровождавшая меня, никуда от меня не убегала, не дёргалась и не падала в обморок. Наоборот, мы хорошо поговорили, она смеялась и шутила, смотрела на меня как на нормального человека, словно мы не были в пансионе, а познакомились где-нибудь в городе, в каком-нибудь кафе и мило поболтали за чашкой кофе. Только вот кое-кто сознание всё-таки потерял. И это была я. Говорят, долго была на свежем воздухе и с непривычки вот такая вот оказия. Ну да ладно.
19.05.07
Мне приснилось, что я спорю с врачами о зеркале, прошу, чтобы они, наконец, позволили мне увидеть себя, нервничаю, выбегаю из своей комнаты, никто за мною не гонится, однако, в коридоре я наталкиваюсь на девушку, которая убирает, на сей раз она не боится меня, а спокойно протягивает мне руку и подводит ко входу в другую комнату. Это зеркальная комната. Я вхожу в неё, пытаюсь увидеть себя, не могу сконцентрироваться, а потом вижу ясно, и меня охватывает ужас, я кричу и закрываю лицо руками, в этот момент я понимаю, что зеркала разбиваются вдребезги и осколки летят в стороны. Я не помню, что увидела в зеркале, но испытала настоящее потрясение.
22.05.07
Перестаньте! Перестаньте это делать со мною! Я совсем не тот… не тот человек, за которого вы все меня принимаете! И она отлично это знает!..
И тут я указала пальцем на ту самую уборщицу, после чего проснулась. Последнее, что мне запомнилось – полный ужаса взгляд той девушки и как она что-то забирает, прижимает к себе, я не вижу что, но точно знаю – моё. Я хочу кричать «воровка» и, по-моему, кричала, потому что проснулась, когда в мою комнату вошла доктор. Она погладила меня по голове и спросила, что мне снилось, но я не смогла ответить, всё смешалось и, я никак не могла вспомнить. А теперь могу рассказать только конец сновидения.
Похоже, теперь у меня нет ничего, кроме снов, и я начинаю видеть, по-настоящему только когда закрываю глаза.
23.05.07
Я расколотый камень
И в небе моём
Сплошь чёрные дыры
И ветер с огнём
Я раздробленный камень
И в сердце большом
Сплошь плоть и сосуды
А когда-то оно наполнялось душой…
25.05.07
Я не знаю, кто я, и дело не в том, что я не помню своего имени. Я понимаю, что я женщина, но не знаю, что такое быть женщиной. Наверное, я не знаю, что такое быть мужчиной. Да и не знаю, что такое быть человеком. Я существо. Я существую. И существенным для меня есть толь бумага и чернила, ещё окно и сад за ним, но теперь я боюсь выходить. Я не хочу никого видеть. Я устала от лиц и голосов. От собственного дыхания и потребностей тела, которых много. А потребность разума всего одна – писать эти слова. Что касается души… если она всё ещё та, что была несколько месяцев назад – не знаю… а вот эта, что сейчас внутри – она не хочет, она лишь мечтает о переменах. Ей всё надоело. Ей худо и тревожно. Кто ей может помочь?
—.—.—
Не помню, какое сегодня число и месяц. Сейчас ночь. Мне приснился сон, и я вспомнила. Возможно, именно поэтому я сейчас здесь…
Я убийца.
То был несчастный случай, но всё же смертельный случай.
Было лето. Год не помню. Лет 5 назад. Так мне кажется. Мы с ребятами поехали на море. И эти вечные идиотские шуточные попытки топить друг друга. Я хорошо плаваю. Воды не боюсь. Но элемент неожиданности делает нас неадекватными. Кто-то подплыл сзади и потянул меня за ноги резко под воду. Я хлебнула большое количество воды, казалось, она лилась в меня через уши, глаза, попала в голову и соль выжигала всё внутри. Думала, что это конец, но кто-то вытащил меня на поверхность и перед глазами оказалось улыбающееся лицо моего любовника. Я кашляла, плевалась и злилась, а он смеялся. Я возненавидела его и со всей силы ударила по лицу. Он ошеломлённо на меня глядел, и я закричала «больше никогда!». Потом отвернулась и поплыла к берегу. Но там было слишком людно. Я решила спрятаться у скал и немножко отдышаться. Внутри всё ещё чувствовала жжение и сильную боль в груди и голове. Я подплыла к одной из небольших скал, верхушка которой, едва виднелась над поверхностью моря. Как сзади раздался плеск, меня схватили за голову и толкнули под воду. На сей раз я успела закрыть рот, глаза и догадалась прикрыть лицо руками, словно почувствовала, что лицо было в миллиметре от каменной глыбы. Не помня себя от ярости, я избавилась от рук, держащих меня, и словно дельфин вырвалась из воды, передо мною хохотала идиотка-подруга, я замахнулась и ударила её так, как несколько минут назад друга, только она на меня не обиделась и не смотрела удивлённо. Она лежала на спине с открытыми глазами в окрашенной кровью морской воде. Она разбила голову о скалу. Я сразу поняла, что она умерла. Подплыл мой любовник. Он тоже понял, что всё кончено. И просто посмотрел на меня. Мне казалось, что я удивительно спокойна, пока не открыла рот. Губы и язык меня не слушались, но всё же я произнесла: «Сегодня должен был кто-то умереть. Вы хотели убить меня, а убийцей стала я».
На берегу все кричали. Меня кто-то схватил за плечи и принялся трясти, когда крик прекратился, я снова заговорила, не узнавая себя: «Время смерти прошло. Впереди – время расплаты».
Меня не посадили. Несчастный случай, все твердили. А я глядела на тело под простынёй и не могла отделаться от чувства, что там я. Меня не мучила совесть, просто эта картина в мельчайших деталях была перед глазами постоянно. Я не помню, как дальше сложилась моя жизнь, но чувствую, что я понесла наказание за непреднамеренное. Урок о том, что гнев и ненависть – путь во мрак – я выучила назубок. И даже не помня себя, я помню его.
30.05.07
Несколько дней я не брала в руки дневник, боялась, что на глаза попадётся предыдущая запись. Хоть есть ощущение, что это чужой сон, словно, я видела его со стороны, но от этого ужас не проходит. И если бы это была, действительно, чужая история, я бы страдала вместе с тем, кто это пережил, и бесконечно бы сострадала невольному убийце.
9.06.07
Странные воспоминания, чужие, приходят ко мне. Они толпятся и толкаются вокруг меня, нависают угрозой над моей испуганной душой. Мне тяжело, но я понимаю – нужно держаться, иначе – конец. Слишком долго пришлось ждать этих визитёров. У меня появляется прошлое. Это нелегко вдвойне из-за ощущения, что прошлое не моё, и я делаю чужую работу. Слишком уж они несовместимы с моим сознанием.
9.06.07
Очень яркое воспоминание женского лица, именно лица, не глаз, губ, щек, а именно лица. Я его скорее чувствую, чем вижу. Я держу его в руках, и это улыбчивое лицо. Затем воспоминания, словно картинки наслаиваются одно на другое, и это же лицо кричит, а я сжимаю в руках подушку. Кто-то до меня прижимал её к лицу этой женщины, и она считает, что это я.
Она ошибается, это кто-то другой.
9.06.07
Единственное естественное для меня на данный момент воспоминание о том, как я пишу. И это не те письмена со времён беспамятства. Это более давние воспоминания. И тексты имели другое содержание, но похожий характер. У меня лично два варианта: либо я была доктором и вспоминаю истории моих пациентов (тогда это многое объясняет), либо я теряю память не в первый раз.
9.06.07
Я стою на сцене, у самого лица микрофон и мне неприятно, что он так близко. Предыдущий оратор оплевал его со всей тщательностью, на которую был способен. Я улыбаюсь, думая об этом, а люди в зале думают, от счастья. Нет, я радуюсь, конечно, и сейчас скажу им об этом, начну оглашать долгий список со всеми «спасибо» и обязательно кого-нибудь забуду. Или не забуду? А пока я наслаждаюсь чувством своеобразного полёта над сумеречным залом и стараюсь не щуриться от слепящего света прожекторов и вспышек. В моей левой руке какая-то штука, я так высоко её поднимаю, что, кажется, пиджак вот-вот треснет по швам. Я что-то такое говорю, видимо остроумное, народ смеётся, ко мне подходит молодой человек, очевидно ведущий, и, похоже, мой друг. Он украдкой моргает мне, жмёт руку и слегка похлопывает по плечу. Он благодарит, я киваю, народ ликует, мы расходимся.
10.06.07
Я стою на балконе. Он состоит только из изящных кованых перил и коврика под ногами. Этаж примерно 5й-6й. Это моя квартира. И под ногами расстилался вид моего города. Я каждое утро выхожу на балкон и рассматриваю свой город, попивая кофе. Я и сейчас пью чёрный кофе. Его вкус и аромат: мягкий, тёплый, терпкий, горький, очень приятный, и даже кофейный запах имеет кофейный цвет – коричневое золото. Делаю глоток, поплотнее запахиваю ворот халата, рассматриваю улицы влажные от дождя, взгляд внезапно останавливается на кованых перилах моего балкона. Я покидаю балкон, чтобы через минуту вернуться с напильником и ещё какими-то инструментами и подпиливаю перила собственного балкона. Зачем?! Ума не приложу. Но дело сделано. Я ухожу, прихватываю с собой коврик, без которого на балконе очень скользко.
10.06.07
И ещё одно странное событие, которое почему-то ясно мне вспомнилось: я тщательно разливаю по полу ванной массажное масло.
11.06.07
Ничего не хочется делать, только думать. Я открываю окно, усаживаюсь на подоконник, там сразу трава и парк, а я вспоминаю высоту и совершенно другой вид…
Когда вот так сидишь на подоконнике, хочешь свесить ноги в заоконье, становится страшно, что они могут перевесить твою собственную жизнь. Но продолжаешь сидеть, подтягивая ноги под себя, опасаясь и восхищаясь, тем, что видишь под собою. Город…. Словно обнажён перед твоим всепроникающим взглядом. А ты одет в оконное отражение солнца. Невидим. Всемогущ. Улыбаешься. Этот город сейчас твой. Ты — та самая невидимая рука, открывающая все двери, то всевидящее око, поражающее своей проникновенностью и пониманием. Ты – царь!
Ты напуган….
В один поразительный момент понимаешь, что точно так же кто-то в ослепительном отражении солнца наблюдает за тобою, и ты обнажён и перед этими всевидящими очами и перед этим, распростёршимся под тобою городом.
Замкнутые круги – власти и подчинения, могущества и неведения, знания и беспамятства…
13.06.07
Порой меня просто выворачивает наизнанку необъяснимое чувство тоски. И это не печаль, не грусть, это именно тоска. Даже не знаю с чем это связано. Возможно, это чистая физиология, там… несварение желудка, например, или изжога, грипп в начальной стадии… или же всё-таки душа чувствует неладное. Говорят, сердце чует, ан нет, именно душа, потому что чувство это внутри и прямо посередине меня, в самом центре моего существа, и оно настолько сильное, что вот-вот вырвется наружу, увлекая меня за собой. Боюсь, именно тогда, я перестану существовать.
4.07.07
За окном дождь. Огромные капли лениво колотят в моё окно. И я так же лениво моргаю у самого стекла. Пришла мысль открыть окно, но ей не суждено воплотиться. Они сделали так, что оно теперь долго не откроется. Страшно болят запястья и щиколотки. После того, как порвались ремни, они сковали меня металлическими. А потом какой-то коктейль через металлическую соломку прямо в вену. Теперь я почти овощ и могу гениально изобразить кочан капусты.
Капуста у окна созерцает дождь.
Недели две назад у меня, кажется, случился срыв. Почему? Точно не скажу. Вроде бы я снова что-то вспомнила, но записать не успела. Жаль. И снова потеря памяти.
Хлоп – щёлк.
Дверь. Увесистый замок.
Вот тебе свеча –
Ты погасишь её в срок…
P.S. Поразительно, но чтобы лишиться света, нужно всего лишь приблизиться к нему… А там уже кто кого.
5.07.07
Аугусто Кюри утверждает «Вы незаменимы». Я говорю, что о замене речь не идёт. Никого никем заменить невозможно по определению. Людей ещё пока на конвейер не поставили, пока, поэтому нет общего мнения – есть схожие мысли. Иногда их называют нормой, иногда течением. Временами они обретают силу правила и могущество закона. Исключения редки, но не одиноки. Я верю, что где-то есть человек, который думает так же как я, и, может быть, его не считают опасным для общества идиотом и не держат в клетке как безмозглую тварь.
6.07.07
Вчера ко мне снова приходила та врач и снова принялась протягивать ко мне руки. Меня это порядком достало. Я ударила её по лицу и заломила шаловливые ручонки за спину. Связала их поясом от халата и предупредила, что если ещё, хотя бы раз она прикоснётся ко мне, я переломаю каждую из её щупалец в трёх местах. Потом в таком виде выпроводила её из своей комнаты. Видимо, ей понадобилось целых полчаса, чтобы добраться до главного. Потому что именно через этот промежуток времени ко мне пришли гости и снова угостили меня коктейлем всё через ту же металлическую соломку. Так можно и привыкнуть, а, друзья?
9.07.07
Лежу и размышляю, что-то давно меня никто не пугался. Нервная уборщица уже давненько не попадалась мне на глаза.
(продолжение следует)